Непредсказанное убийство - Страница 23

– Кто мог знать? – потрясенно вопрошал Коган у сослуживцев. – Разве с таким лицом можно идти в консулы?

– В консулы – нет, – отвечали ему. – Можно в вице-консулы.

Словом, скандал разрастался. Обалдевший Ицик Ротштейн пытался кое-как уладить дело, объяснить, что фотография попала случайно.

– Ну да, – мрачно заметили из консульства, – а биография?

Ицик онемел. По двум причинам: во-первых, зная по-русски около двух слов, он никогда не читал собственной газеты и оценивал ее добросовестность исключительно по финансовым результатам. Во-вторых, его потряс сам факт того, что вице-консул имел не только внешность, но и биографию типичного русского мафиози.

Ицик очень испугался.

– Что вы молчите? – осведомились в консульстве. – Биография-то наша. Год рождения, состав семьи. Работа в советское время. Конечно, речь не о мафиозной деятельности, но тем не менее.

Последняя фраза чуть-чуть успокоила Ротштейна. Зато следующая могла послужить причиной обширного инфаркта. Правда, не сердца несчастного Ицика, а всего лишь его кошелька. Правда, неизвестно, что переносится легче.

– Будем подавать в суд, – сообщили из консульства. – Готовьте деньги.

– Сколько? – выдавил Ротштейн.

– Много, – коротко ответили в консульстве. – Скандал, между прочим, международный. Думаю, меньше чем в триста тысяч оценить моральный ущерб, причиненный нашему вице-консулу, не представляется возможным.

Ротштейн, положив трубку, принялся меланхолично листать паспорт, прикидывая, какую визу и куда следует ставить в ближайшее время.

За таким занятием его застал проштрафившийся автор. Ицик воззрился на него изумленно. Он пребывал в абсолютной уверенности, что Коган уже повесился.

Вместо этого неповесившийся Коган был радостно возбужден.

– Спасены! – закричал он. – Вот спаситель! – и он представил плохо соображавшему Ицику некоего Зеева Баренбойма, который тут же предложил все уладить по минимальной цене.

– Старый школьный друг, – сказал Зеев (он же – Владимир) об оскорбленном вице-консуле. – Договоримся, я думаю.

– Сколько? – мрачно спросил Ротштейн.

– Пятнадцать тысяч.

– Долларов? – уточнил на всякий случай Ицик.

– Шекелей, – невозмутимо ответил Баренбойм.

– Сколько?! – еще не веря своим ушам переспросил Ицик.

– Пятнадцать тысяч шекелей, – повторил Баренбойм смехотворную (по сравнению с тремя сотнями тысяч) сумму. И слово свое сдержал. Консульство больше не беспокоило ни МИД, ни газету.

Ицик, радостный словно хасид, дождавшийся прихода машиаха, простил автора, взяв с него слово больше не писать о русской мафии. А если и писать, так в том смысле, что в Израиле ее нет и быть не может.

Розовски узнал об этой истории от самого Баренбойма, когда тот обмывал счастливое окончание комбинации вместе со своими школьными друзьями – Михаилом Коганом и оклеветанным вице-консулом. Он почему-то решил, что удобнее всего это сделать у Натаниэля, когда Сарра Розовски в очередной раз отправилась навещать родственников. Будучи первым клиентом частного детектива Натаниэля Розовски (и одновременно – последним пострадавшим, с которым пришлось иметь дело полицейскому офицеру Натаниэлю Розовски), он считал, что имеет некие особые правы на личное расположение последнего. В принципе, Натаниэль ничего против не имел – хотя бы потому, что шумный Баренбойм иногда становился неоценимым источником информации. Так вот, от неожиданных гостей Натаниэль и узнал некоторые любопытные детали происшедшего. Например, что гениальный план – потрясти чересчур прижимистого Ицика Ротштейна – родился в буйной голове непоседливого Баренбойма, когда он в очередной раз читал о невероятных суммах штрафов за клевету и диффамацию в печати.

Так что, говоря о постоянной и устойчивой связи Зеева Баренбойма с русскоязычной периодической прессой, Розовски не погрешил против истины.

14

– Привет, Зеев, это Розовски.

– Натаниэль? Привет, как дела?

– Замечательно, а у тебя?

– Полный порядок, – жизнерадостно сообщил Баренбойм. – Видел сегодня твою маму, она сказала что ты все еще не женился. По-моему, она очень из-за этого переживает.

– Больше она тебе ничего не рассказывала? – поинтересовался Натаниэль настороженно.

– Нет, не успела. А в чем дело?

Натаниэль вздохнул чуть свободнее.

– Понятно. Нет, она не переживает. Это она так пошутила, Зеев, не обращай внимания. На самом деле она очень довольна, что я неженат. Целыми днями дома, ей не так скучно.

– Да? – разочарованно сказал Баренбойм. – Как же… А я думал… Я ей сказал, что есть приличная…

– …женщина, – закончил Розовски. – С высшим образованием. Обеспеченная. Разведенная. Твоя соседка. Скажи, Зеев, только честно – ты что, открыл брачную контору?

– Почему? – Баренбойм говорил немного растерянно. – Просто знакомая.

– Ах да, извини. У нас матримониальные дела – не бизнес, а потребность души… – Розовски вздохнул. Маркин, слушавший разговор с большим интересом, согласно кивнул головой. – Послушай, – сказал Натаниэль. – Мне нужна твоя помощь.

– А в чем дело? – осторожно спросил Баренбойм. – Что-то случилось?

– Ничего серьезного, что это ты такой подозрительный? Просто ищу одного человека. Думаю обратиться к твоему другу. Как его… Михаил Коган, кажется?

– Миша? – настороженность в голосе Баренбойма усилилась. – Он что, натворил что-нибудь? Не может быть, он же приличный человек… – тут он осекся, вспомнив, видимо прошлогоднюю историю.

– Конечно, приличный, иначе я бы и не спрашивал, – подтвердил Розовски. – Так что? Он все еще работает в «Ежедневной почте»?